Таймлесс. Изумрудная книга - Страница 76

Я отказался от копии — мой доклад Главе Конгрегации и без того вызовет непонимание, так будет надежнее. Я бы хотел, чтобы мой доклад послужил дополнительным основанием для того, чтобы М. впал в немилость у своих покровителей, но не имею больших надежда по этому поводу.

Глава двенадцатая

Мистер Марли нахмурился, когда мы ворвались в комнату, где хранился хронограф.

— Вы что, не завязали ей?.. — начала он, но Гидеон не дал ему договорить.

— Я элапсирую сегодня с Гвендолин в 1953 год, — сказал он.

Мистер Марли упер руки в боки.

— Вы не имеете права, — сказал он. — Ваша квота потребуется для выполнения операции Черный турмалин тире Сапфир. И если вы забыли, она пройдет в это же время.

Хронограф стоял перед мистером Марли, и его драгоценные камни сверкали в искусственном свете.

— Изменение плана, — коротко сказал Гидеон и сжал мою руку.

— Я ничего об этом не знаю! И я вам не верю! — Мистер Марли скривил недовольно губы. — Мое последнее полученное приказание гласит однозначно…

— Так позвоните наверх и спросите, — перебил его Гидеон и показал на телефон на стене.

— Я именно так и поступлю!

Мистер Марли неуклюже двинулся к телефону. Гидеон отпустил мою руку, склонился над хронографом, а я осталась стоять у двери, как манекен. Теперь, когда нам больше не нужно было бежать, я стала безучастной, замерла, как часы, в которых кончился завод. Я даже не чувствовала биение своего сердца. Мне казалось, я превращаюсь в камень. Вообще-то, в голове у меня должны были безостановочно крутиться мысли, но они этого не делали. В голове не было ничего, кроме тупой боли.

— Гвенни, все выставлено для тебя. Иди сюда. — Гидеон не ждал, пока я послушаюсь, он не обращал внимания на протесты мистера Марли («Прекратите! Это моя задача!»), он притянул меня к себе, взял мою вялую руку и осторожно положил палец в отверстие под рубином. — Я тут же буду рядом.

— У вас нет разрешения самостоятельно пользоваться хронографом, — стал ругаться мистер Марли и снял трубку. — Я незамедлительно пожалуюсь вашему дяде, что вы нарушаете правила.

Я еще видела, как он набирал номер, но в следующее мгновение унеслась в спирали рубинового цвета. Приземлилась я в полной темноте и механически стала двигаться наощупь вперед, где, как мне думалось, должен был быть выключатель.

— Давай я включу, — услышала я голос Гидеона, который беззвучно приземлился у меня за спиной.

Через две секунды на потолке замерцала лампочка.

— Быстро, — пробормотала я.

Гидеон повернулся ко мне.

— Ах, Гвенни, — сказал он мягко. — Мне ужасно жаль.

Я не ответила и даже не шелохнулась. Тогда он за два шага оказался возле меня и обнял. Он притянул мою голову к своему плечу, прижался подбородком к моим волосам и прошептал:

— Все будет хорошо. Я обещаю. Все опять будет хорошо.

Не знаю, как долго мы так стояли. Может быть, причина была в его словах, которые он снова и снова повторял, а может, в тепле его тела, которое постепенно растапливало мое оцепенение. В какой-то момент я сумела беспомощно прошептать: «Моя мама… не моя мама».

Гидеон направился со мной к зеленому дивану в центре комнаты и усадил рядом.

— Я бы хотел знать об этом раньше, — сказал он огорченно. — Тогда я сумел бы тебя предупредить. Тебе холодно? У тебя стучат зубы.

Я покачала головой, прислонилась к нему и закрыла глаза. На какой-то момент мне захотелось, чтобы время остановилось, здесь, в 1953 году, на зеленом диване, где не было ни проблем, ни вопросов, ни лжи, — только Гидеон и его утешительная близость, которая окутывала меня. Но, к сожалению, мои желания не имели обыкновения сбываться, что показал мой горький опыт. Я открыла глаза и посмотрела искоса на Гидеона.

— Ты был прав, — сказала я жалобно. — Это, пожалуй, единственное место, где они не могут нам помешать. Но у тебя будут неприятности.

— Наверняка, — улыбнулся слегка Гидеон. — Прежде всего потому, что я Марли… ну… скажем, не слишком мягко помешал вырвать у меня из рук хронограф. — Его улыбка на короткое мгновение стала жесткой. — Операция Черный Турмалин и Сапфир должна будет пройти в другое время. Хотя сейчас у меня еще больше вопросов к Люси и Полу, и встреча с ними была бы самым правильным поступком в настоящий момент.

Я подумала о нашей последней встрече с Люси и Полом у леди Тилни, и мои зубы громко застучали, когда я вспомнила, как Люси на меня смотрела и шептала мое имя. Господи, я же ни о чем не догадывалась!

— Если Люси и Пол — мои родители, значит мы… мы с тобой родственники? — спросила я.

Гидеон опять улыбнулся.

— Я тоже в первую очередь об этом подумал, — сказал он. — Но Фальк и Пол для меня кузены третьей или даже четвертой степени. Они происходят от одного, а я от другого близнеца из пары Карнеолов.

У меня в мозгах снова закрутились шестеренки, цепляясь одна за другую. Внезапно в горле у меня возник комок.

— Перед тем как он заболел, папа вечерами всегда пел для нас и играл на гитаре. Мы очень это любили, Ник и я, — сказала я тихо. — Он всегда говорил, что я наследовала его музыкальные способности. При этом он не был даже моим родственником. Темные волосы у меня — от Пола.

Я сглотнула. Гидеон молчал, на его лице было сочувствие.

— Если Люси мне вовсе не кузина, а мать, тогда моя мама — моя двоюродная бабушка, — продолжила я. — А моя бабушка в действительности — моя прабабушка. И дедушка — вовсе не мой дедушка, а дядя Гарри! — Последнее было уже слишком. Я стала безудержно плакать. — Я терпеть не могу дядю Гарри! Я не хочу, чтобы он был моим дедушкой! И я не хочу, чтобы Каролина и Ник перестали быть моими сестрой и братом. Я их так люблю!